О вытеснении украинского языка

Периодически (последнее время больше) приходится отвечать на вопросы типа “а чому ти, українець, пишеш блог російською” и “а чего это ты, русскоязычный, не борешься с политикой украинизации”. Бывает и так, что спрашивающих не получается сразу послать по надлежащему адресу. В общем, дабы не расписывать позицию каждый раз заново, выкладываю этот текст (написал несколько месяцев назад), и впредь буду давать ссылку.

1. Локальная ситуация в Украине.
Объективным фактом является то, что все мировые языки различаются по степени употребительности и по объёму полезной информации, на них изложенной. Также объективным фактом является то, что украинский язык по обоим этим параметрам сильно уступает русскому. Конечно, на фоне английского они оба выглядят совершенно неконкурентно, но при рассмотрении в паре различие проявляется явное. Причины такого различия как социальные, так и исторические: русский язык на протяжении веков был госязыком большой страны, его развивали весьма неординарные писатели и поэты, на нём писались большие объёмы научной и художественной литературы, и т.д. Все человеческие ресурсы из всех “национальных окраин” в первую очередь использовались для развития именно русскоязычного массива информации.
У украинского языка во всех его страновых ареалах функция была, в лучшем случае, фольклорно-поэтическая. Т.е. сейчас вводить свободную конкуренцию русского и украинского языков – это примерно как поставить рядом двух детей: одного с самого раннего возраста обучали, развивали, расширяли ему кругозор, предоставляли возможности для здорового образа жизни; а у второго считалось за счастье, если сегодня не били по голове (в случае украинского языка – “никак не препятствовали сохранению народного фольклора и поэзии”). Потом детей сводят вместе, и предлагают продемонстрировать свои способности в режиме свободной конкуренции. А по результатам демонстрации заявляют что-то вроде “вы посмотрите на этого урода: разве такой кому-нибудь нужен?”.

2. Глобальная ситуация.
При текущих глобализационных процессах обмен информацией и урбанизация культур (особенно в Европе) резко и быстро сужают социальные ниши любых национальных и фольклорных культорологических массивов. Грубо говоря, жизнь везде становится более или менее похожей на некий универсальный европейский шаблон, 90% которого сформировано на англо-саксонской основе. Перед этим катком практически пали даже испанский и немецкий культурные массивы (французы пока держатся благодаря чрезвычайно жёстким ограничительным мерам), что уж говорить о культуре украинской. Т.е. в текущей ситуации украинский язык стремительно лишается своей единственной гарантированной ниши для существования – украинской национальной культуры. Именно процессами социально-культурной глобализации (точнее, масштабами их влияния на национальные культуры) сегодняшний период истории в корне отличается от всех предыдущих, делая любые исторические примеры (типа “300 лет оккупировала, но не исчез”) неприменимыми.

3. Обобщение.
Таким образом, при допущении свободной конкуренции, украинский язык будет уничтожен в национально-фольклорной нише благодаря процессам социальной глобализации, которая заменяет украинский вариант этой ниши на “общеевропейский”, а во всех остальных областях – русским языком, как гораздо более кодифицированным и обладающим гораздо более широким массивом доступной информации.

4. Практические примеры.
Всё вышесказанное смотрится достаточно спекулятивно, однако существуют примеры, прямо подтверждающие и результат, и механизм явления. Пример номер один: белорусский язык. Стартовые условия были точно такими, как у украинского, однако в Беларуси была прекращена его защита. Всего за 10-15 лет язык оказался полностью вытесненным из всех сфер жизни, кроме фольклорной, а фольклорная, как и везде в Европе, стремительно сокращается. В итоге в 2005-м году белорусский язык был занесён в список исчезающих языков ЮНЕСКО. Пример номер два: латынь и современные романские языки.

5. Примеры успешного восстановления языков.
Несмотря на сложность задачи сохранения относительно малоинформативного языка, эта задача решению поддаётся. Классическим примером является иврит, бывший мёртвым языком на протяжении более полутора тысяч лет, а затем оживлённый и восстановленный методами чисто административными и репрессивными.
Более близким примером восстановленного славянского языка является чешский. К моменту окончания Первой Мировой войны его положение в Чехии было даже хуже, чем нынешнее положение украинского в Украине: на немецком издавалось 100% научной и 80-90% художественной литературы, а чешская речь на улицах Праги вызывала насмешки над “деревенским пастухом, впервые увидевшим унитаз” (с) Ярослав Гашек. Тем не менее, чешский язык был возрождён и введён в массовое употребление. При этом меры применялись куда более жёсткие, чем у нас сейчас. В частности, в 20-х годах 20-го века в Праге полиция штрафовала за разговор на немецком в государственных учереждениях.
Таким образом, возражения вроде “насильно заставить говорить по-украински не получится” являются несостоятельными: именно и только так эта задача успешно решалась на государственном уровне.

6. Моя личная позиция.
Социальная эволюция, ничуть не менее, чем биологическая, подчиняется законам естественного отбора.
Интуитивно понятно, что, чем меньше в мире языков, тем легче происходит международная коммуникация, и тем легче решаются проблемы социального взаимодействия. С этой точки зрения работа по сохранению украинского языка является бессмысленной и бесперспективной: не нашим госструктурам пытаться изменить ход общемирового социального развития.
Однако, при вытеснении украинского языка русским, которое произойдёт в случае допущения свободной между ними конкуренции, никакого заметного (на общемировом фоне) увеличения социальной адаптированности у жителей Украины не произойдёт. Просто потому, что, по сравнению с английским или немецким массивами научной и культурной информации, русскоязычный массив можно считать несуществующим.
Таким образом, если уж признавать допустимым уничтожение украинского языка ради теоретической возможности более лёгкой адаптации жителей Украины в современном мире, то ни в коем случае не в пользу языка русского. А по-иному сейчас произойти не может. Т.е. сохранение украинского языка является сохранением потенциальной возможности перехода в действительно глобальную и информативную (а не русскоязычную) языковую среду. Английскую, судя по всему.

Вывод.
В связи с изложенным: лично я не имею устоявшегося мнения, хорошо это или плохо – уничтожение украинского языка. Аргументы есть и “за”, и “против” (см. выше).
Однако для людей, которым этот язык дорог сам по себе, а не как абстрактное средство коммуникации, его уничтожение является очевидным злом (позиция, полностью аналогичная стонущим на тему “я с детства говорю по-русски, а теперь меня заставляют его забыть!”)