Сходящаяся перспектива
Вони шукають те, чого нема,
Щоб довести, що цього не існує
Лесь Подерев’янський
В связи с экономическим кризисом свет
в конце туннеля отключён. Для экономии.
Интернет-фольклор
Нынешний прилив рассуждениий о будущем и настоящем того, что принято называть «фундаментальная наука в Украине» не миновал и меня.
Толчком послужило очередное переизбрание Кoщея Бессмертного украинской науки на привычный пост. Заодно вице-президентом стал Валерий Геец: с его потрясающими научными достижениями можно ознакомиться здесь (восьмая строка снизу). Характерно, что, в отличие от предыдущих переизбраний, всё постарались провернуть максимально тихо и незаметно: информацию не пустили ни в одно СМИ, а само заседание анонсировали методами, достойными шпионского подполья. Понятно, что всё это не от хорошей жизни: ситуация в Академии дошла уже до такой степени неприличия, что позу «А шо такое???» не могут принять даже самые наглые управленцы.
Предложений о реформировании НАНУ на моей недолгой памяти была масса, и ещё больше – объяснений, почему все они провалились. Надо сказать, что совсем не все из этих предложений были откровенными попытками перекинуть деньги от одних к другим, ничего не меняя по сути. Были (и появляются сейчас) очень толковые вещи. Но, что характерно, при анализе причин их неудач и дальнейших перспектив упускаются факторы, на мой взгляд, очевидные. Упускаются, видимо, из-за откровенной невозможности говорить о таких вещах вслух, оставаясь в составе академического сообщества. Мне, однако, публикаций в прессе по данному вопросу не светит, да и в академическом сообществе родной страны я никто и звать меня никак. Потому могу себе позволить говорить откровенно.
Начну издалека.
На самом деле, неочевидно, что в Украине фундаментальная наука, да и наука вообще (не путать с технологиями и методами их адаптации), нужна вообще. Существует множество стран, в которых её не было, нет, и в обозримом будущем не заведётся; при этом уровень жизни там вполне приличный (Сингапур, Саудовская Аравия и ЮАР – тому иллюстрации). В принципе, единственным существенным фактором, мешающим нашим властям ликвидировать всю науку на корню, являются соображения престижа. Ну неприлично в государстве, стремящемся в ЕС, не иметь науки (хотя можно вспомнить Албанию…). Потому в сторону остатков советского научного наследства периодически делаются красивые и ни к чему не обязывающие жесты, позволяющие верхушке академических управленцев тихонько организовывать себе очередные дачки и турпоездки, заменяя должностные обязанности велеречивыми рассуждениями о «громадных переспективах, могущих реализоваться при условии достаточного финансирования». Очевидно, однако, что никакое финансирование при такой структуре и таком наборе управленцев достаточным не будет. Просто потому, что аппетиты любого человека безграничны, а ничем, кроме разворовывания денег, наша академическая верхушка заниматься не способна. Для полного понимания можно посмотреть на результаты чистого эксперимента, произведённого в России: структура Академии наук там та же, но денег больше. Грохнули многие миллиарды в «нанотехнологии» – и что в итоге? Громадное воровство заинтересованных лиц, и новая серия анекдотов. Никакие денежные вливания, при существующей структуре управления и распределения средств, нашу науку спасти не в состоянии: эта структура переварит и раздерибанит любые деньги.
Вторым важным фактором является то, что система изнутри нереформируема. Потому что старший начальник вроде Патона может вырастить себе на смену только кого-то вроде Гееца. Но все участники процесса при этом двусмысленно подмигивают, намекая на «свежих и незаангажированных», которые вот-вот появятся в руководстве. И этими намёками продолевая своё существование в бесконечность. Лучше всего об этом сказано у Пелевина:
«…какие бы слова ни произносились на политической сцене, сам факт появления человека на этой сцене доказывает, что перед нами блядь и провокатор. Потому что если бы этот человек не был блядью и провокатором, его бы никто на политическую сцену не пропустил – там три кольца оцепления с пулеметами. Элементарно, Ватсон: если девушка сосет хуй в публичном доме, из этого с высокой степенью вероятности следует, что перед нами проститутка.
Я почувствовал обиду за свое поколение.
— Почему обязательно проститутка, – сказал я. – А может это белошвейка.
Которая только вчера приехала из деревни. И влюбилась в водопроводчика, ремонтирующего в публичном доме душ. А водопроводчик взял ее с собой на работу, потому что ей временно негде жить. И там у них выдалась свободная минутка.
Самарцев поднял палец:
— Вот на этом невысказанном предположении и держится весь хрупкий механизм нашего молодого народовластия»
Всё это, в принципе, понятно с ходу. Тем не менее, было много предложений по приведению всей этой «сцены» в приличный вид, в основном посредством внедрения на ней взаимоотношений европейского стандарта.
Обкладывали Кощея с присными долго. Давным-давно писали о разложении системы под его чутким руководством. Потом была нашумевшая статья Квирина Шаермаера в Nature, после которой самое малое, что руководство НАНУ могло сделать, если бы жило в нормальной стране – это тихо и незаметно уйти в отставку. Была попытка воспользоваться послереволюционным моментом, и на волне административных чисток при политически мотивированном правительстве провести реформу НАНУ. Были просто предложения о введении европейских критериев оценки эффективности (по индексам цитирования, и т.п.) при неизменной оргструктуре.
Всё ушло, как в песок. Никакие международные скандалы и оранжевые революции не сравнятся со старым добрым админресурсом, наработанным Патоном и Шпаком за многие десятилетия сидения в президиуме, и припадания к сановным рукам, а также иным частям тела, при всех политических режимах. Это болото заровняет без следа даже взрыв водородной бомбы.
Говорить о «блестящих перспективах», между тем, становилось всё труднее. Потому теперь Патона и прочее руководство НАНУ хвалят за то, что они «не дают рейдерам растащить имущество Академии», и «используют имущество в её (Академии) интересах». За это же предлагают продлевать должностные полномочия. В переводе на русский: «дайте нам денег, потому что мы воруем меньше, чем могли бы другие». Аргумент сильный, спору нет, особенно в нашей стране и с нашим чиновничеством. Однако при чём тут наука вообще и Академия в частности? Впрочем, как показали выборы 16-го апреля, его для сохранения должностей вполне достаточно. Ну, а что эти замечательные люди довели НАНУ до состояния, когда никакие реформы уже не помогут – что ж… Зато земельные участки целы, и под контролем у кого надо.
Насчёт «реформы не помогут» – это не моё мнение, кстати. Его разделяют люди, к украинским научным верхам куда более близкие. И, что даёт слабый повод для оптимизма, есть те, кто не тешит себя иллюзиями «огромного потенциала», а смотрит правде в глаза. Пример – недавно появившаяся концепция реформирования науки, имеющая несколько моментов, поднимающих её над всеми предыдущими. Во-первых, она де-факто признаёт, что то, что есть – наукой по мировым меркам не является. Во-вторых, что на существующей структуре нормальную науку создать нельзя никакими реформами. В-третьих, что ликвидировать эту структуру (НАНУ) невозможно. И главное: что фундаментальная наука в Украине уже не нужна, и в обозримом будущем снова не понадобится. Поставить верный диагноз – половина лечения. И выход предлагается, на первый взгляд, вполне осуществимый и не лишённый элегантности: делать науку и воспитывать учёных на экспорт. Т.е. организовать структуру, заполняемую учёными, способными на получение грантов из-за рубежа (которые обеспечивают объёмы финансирования, достаточные для исследований мирового уровня, а не то убожество, что дают в рамках грантовых программ МОН и НАНУ), и на 90 и более процентов живущую на эти деньги. Основным занятием будет подготовка будущих научных кадров для институтов Европы и Америки, и проведение исследований в рамках финансируемых оттуда программ. Штаты заполняются как из внутренних ресурсов, так «возвращенцами», желающими полностью либо частично работать на родине. От государства требуется некоторое изменение законодательства и небольшие, даже по меркам нашей НАНУ, деньги на первичную раскачку (порядка нескольких миллионов евро). Переход на оценку научного уровня по индексам цитирования, на публикации только в международных реферируемых журналах, и прочие формы нормального научного процесса, при этом происходят автоматически: те, кто этим критериям не соответствует, просто не смогут получать деньги от зарубежных фондов. И никакие знакомства ни в каких президиумах тут не помогут. При этом неынешняя Академия остаётся в неизменном виде, и её действительные и прочие члены продолжают важно заседать и по кругу славословить друг друга.
Как ни жаль, эта идея с вероятностью, близкой к 100%, воплощена не будет. И не потому, что тут требуются некоторые, хоть и минимальные, движения навстречу от правительства: они, ввиду хаотичности его работы, могут произойти даже по воле случая. Главное не то. Главное – противодействие Академии: её правителей кажущаяся неприкосновенность не обманет. Ведь после создания параллельной научной структуры европейского типа туда мгновенно мигрирует всё, что осталось живого и конкурентноспособного в НАНУ. Тогда никчемность, ненужность и дармоедство птенцов гнезда Патона станут видны последнему идиоту.
Потому НАНУ против такого рода идей будет стоять насмерть. По сравнению с этим истории про фермопильских спартанцев и дубосековских панфиловцев покажутся детской игрой в крысу. Как писал Никколо Макиавелли, «положение в придворной иерархии челядь защищает яростнее, чем свою жизнь: потому что отрубание головы – это только смерть, а падение из пажей в псари – это и смерть, и позор». Ну, а лоббистские возможности руководства НАНУ были показаны выше.
Теперь самое время перейти от части описывающей к части предписывающей, т.е. от «кто виноват» к «что делать». Но это у меня вряд ли получится: все принципиальные подходы к решению проблемы более или менее сводятся к уже упомянутым и неудачным. Потому попробую рассмотреть инерционный сценарий:. что будет, если не делать ничего. Этот вопрос относительно науки на просторах пост-совка (все его части, в этом плане, более или менее ухудшенная копия России) уже был неплохо разобран, но мне тамошние выводы и прогнозы кажутся излишне оптимистичными.
Судя по тому, насколько деградировала украинская наука за последние 10-15 лет, её полная аннигиляция уже не за горами. Наверное, даже мне это удастся увидеть. Кроме того, смена поколений происходит не только в науке, но и в политике. Совсем скоро из политической верхушки исчезнут последние носители догм советского прошлого, которые считают, что наука в стране должна быть хотя бы для престижа, и им на смену придут честные прагматики. Которым бесполезные вещи не нужны – а фундаментальная наука окупает себя за сроки, исчисляемые десятилетиями. Это находится далеко за горизонтом политического планирования даже в США, не то что у нас. И тогда краник, питающий очередную реинкарнацию Патона, прикроют. И формальный статус украинской науки придёт в соответствие с реальным: её больше не будет. А дальше три варианта. Первый – начало строительства национальной науки с нуля, благо НАНУ в нынешнем виде сойдёт со сцены. Это крайне маловероятно: для такого масштаба мероприятий, не обещающих немедленной выгоды, нужно много свободных денег и жёсткая централизация государственной власти, что в условиях нашей страны нереально. Второй – разовые, от случая к случаю, приглашения зарубежных учёных для проведения штучных разработок в областях, обещающих быструю прибыль. Это требует куда меньше денег, но такой же централизованной власти как в п. 1, да ещё и обладающей способностью создавать экспертные советы из зарубежных специалистов (своих-то не будет), и прислушиваться к их рекомендациям. В наших условиях –малореально. И третий вариант, не требующий от государства ни денег, ни управленческих решений: работающие за границей учёные, доросшие до уверенного получения относительно больших грантов, приезжают с этими деньгами в Украину и ведут свои проекты здесь – то ли с привлечением местных кадров, то ли укомплектовывая коллективы китайцами и индусами. Тут, конечно, сразу встаёт вопрос: а чего ради им сюда соваться? Ну, бывает по-разному. Во-первых, это могут быть наши же эмигранты, которым хотелось бы работать на родине из сентиментальных, или ещё каких, соображений. Как ни странно, я знаю в украинской научной диаспоре несколько человек, кто при наличии денег так бы и сделал. Во-вторых, при настолько рандомизированном поведении властей, как это наблюдается у нас, не исключён вариант, что Украина станет выгодным местом для размещения научных лабораторий с финансовой точки зрения. Скажем, очередная группа депутатов-лоббистов протолкнёт закон, резко снижающий, а то и обнуляющий налоги для подопечных предприятий, опираясь на особенности их НИОКР. Но сформулировано это будет, в традиции наших законов, максимально расплывчато – так что вполне может оказаться, что под такие льготы подпадают и фундаментальные исследования.
Несмотря на крайне избыточное количество «если» в третьем варианте, именно он мне представляется наиболее вероятным. Надо только понимать, что возникшая таким образом наука не будет украинской: это будут структуры европейской/американскоя/японской (недостающее добавить) науки на украинской территории. Но, как сказал бы известный эффективный менеджер, «других учёных у меня для вас нет».
P.S. Скорочений україномовний варіант тексту можна знайти тут.
Тут и сказочке конец 