О чиновничестве (предвыборное)

Завтра будут уже вторые выборы, на которых я голосую за границей. Уже даже освоил ряд приёмов, позволяющих уменьшать рвение посольских при простановке себя на консульский учёт и внесении в списки избирателей. Тогда, в Австралии, это был вихрь и кавардак – Оранжевая революция, демонстрации в Сиднее, Мельбурне, Канберре, Аделаиде… В общем, “как могли, несли родину на подошвах ботинок” (Чан Кай Ши).

Теперь всё скучно, и в телефонных препирательствах с атташе по консульским вопросам есть только усталая безысходность, а не революционный зуд. Чиновник бессмертен, его не истребить. Это тебе не динозавры. Бедные ящерки, их счастье, что не попал в Мезозойскую эру какой-нибудь “Отдел подготовки разъяснений о принадлежности к объектам обязательного подтверждения соответствия”, и не начал брать на учёт всё живое.

В общем, мои мысли о чиновничестве в свете политических перетрубаций :

Раз за разом, при всех отечественных “судьбоносных политических переменах”, я наблюдаю одно и то же. Те, кто искренне и самоотверженно борются за очередную “смену формации”, сразу после победы становятся опасными маргиналами-идеалистами. А наверх с неизменной регулярностью всплывают люди, для которых новонасаждаемые идеалы не идеалы вовсе, а новый свод правил и набор ухваток для интриг, подсиживания и ущучивания оппонента.

Так на моей памяти было уже трижды.

Сначала в середине 80-х, когда на вершину совка взобрался ставропольский секретарь, который (о чудо!) мог сказать без бумажки два предложения подряд. И началось “новое мЫшление”, и заскорузлые апологеты фрунта с “Кратким курсом” в голове и Сусловым в душе вдруг стали записными демократами и апологетами Перестройки. Но они по-прежнему искренне любили свой народ, и по-прежнему искренне ненавидели население. А так как с народом они сталкивались только в передовицах “Правды”, а с населением – во всех остальных случаях, то и топтать лицо этого населения продолжали с тем же усталым омерзением. Только теперь коронной фразой вместо “Вы что, против советской власти?” стало “Вы что, не поддерживаете демократизацию и гласность?”

Потом, через недолгое время, у нас началась независимость. Тогда наши националисты решили, что их мечта сбывается. Среди них были ещё те, кто до начала 60-х партизанил в Карпатах и на Волыни, кто успел отсидеть и в Дахау, и в УстьВымЛаге. Это не натяжка и метафора – это биография ещё живого Василия Кука, последнего командующего УПА.

Эти люди собрались, оделись в вышиванки, подняли над собой жёлто-синие знамёна, и пошли на штурм властных зданий.

А навстречу им вышли бывшие серкретари райкомов и обкомов, но в вышиванках куда красивее, с жёлто-синими знамёнами, отороченными куда богаче и снабжёнными умопомрачительными кистями. И оказалось, что идти некуда и штурмовать нечего – всё уже взято. И взято теми, кто ещё вчера с высоких трибун клеймил этих “наймитов империалистических разведок”, и клялся в верности делу Ленина до гробовой доски.

Ну, а в третий раз это повторилось чуть более года назад, после нашей Оранжевой революции. Тут не надо ничего описывать: достаточно вспомнить, кто стоял на Майдане, и кто сейчас сидит во властных кабинетах, прикрывшись фразой “о недопустимости преследований за убеждения”.

А ведь если за что и стоит преследовать чиновника, так это только и исключительно за убеждения. Но увы – все три описанные “перестройки” прошли без особых признаков слома опостылевшей системы. Впрочем, и в 1919-м году вдруг оказалось, что революционное чиновничество удивительно много переняло от царского… См. мемуары Деникина, например.

И вот завтра с утра я пойду голосовать. Принимать участие в очередных “судьбоносных” выборах. Которые, несмотря на все вопли и биение себя в грудь на трибунах, изменят куда меньше, чем даже прошлые президентские. Будет всё то же чиновничество, готвое угробить на миллион, чтобы украсть на копейку. “Это же страшно подумать, сколько родины надо было продать, чтобы построить такой особняк…”

Впрочем, есть в предстоящем и кое-что положительное. Например то, что у нас нет и не будет “сильной власти” и “твёрдой руки”. Даже при Кучме не было того, что сегодня творится в Минске; а кто бы ни пришёл к власти в скором времени – он будет ещё более властно-слаб. И именно это – отсутствие не только “сильной руки”, но и (главное!) тяги к ней в нашем народе – одно из немногих обстоятельств, заставляющих меня в заграницах только работать, но не жить. Я всё ещё хочу жить на родине.